[beginning]
Обыкновенный день, однако, что не был чем то и примечателен. Ну, раз была возможность пройтись куда либо, Антонио бы ее не упустил.  Сегодня настроение было даже несколько странноватым – оно прибывало на грани апатии, ну и обычной модели поведения которую обычно демонстрировал. Это достаточно сложно описать и обрисовать. Ну и  над тем, в каком состоянии было его настроение, он попросту не особо размышлял. Просто мысленно закрыл дверь, за которой скрывался замысловатый коридор, что вел в совершенно неизвестные дали, дошел до своего поворота назад. Моцарт всегда любил прогулки на свежем воздухе. Те всегда даровали кучи  идей, от которых загорались глаза, столько же различных мыслей, клубков, которые следовало постепенно распутывать, потихоньку вытягивая из него тонкие и легко рвущиеся  нити. Легко находились и ответы на давно интересовавшие вопросы,  на многие из них. Конечно,  можно было вечно ожидать, когда ответы дойдут до тебя сами, но ждать, пока откроются все секреты, когда найдутся новые вопросы и ответы, было как то скучно, неумолимо долго и вообще невозможно, а вот искать их самостоятельно и находить – куда интереснее. Но прогулки были примечательны не только как провокаторы интересных идей и генераторы мыслей. Наступившая зима  сама по себе была очень красива. Вообще, он любил абсолютно все времена года, и мы не  будем вспоминать о том, что когда любят все и всех – не любят никого и ничто, то, что при таком раскладе человеку все одинаково  безразлично. Нет, это был немного не тот случай. Из всех времен года, которые любил, он все-таки мог выделить  то, что симпатизировало больше всех, и это была именно она, прекрасная зима. Такая девственная чистота белого полотна, что будто расстелено по земле! То  метель, то снежинки кружатся в замысловатых хороводах, поблескивая в лучах солнца, что теперь уже не пытается поджарить все и вся, как летом, а мягко светит своим матовым золотистым светом… Сегодня как раз таки второй случай.   На небе не было и малейшего намека на  какие-либо тучи – чистейший голубоватый цвет.  Снежинки колеблются на ветру, падают на землю и сливаются с белоснежным ковром.  Кстати, людей сейчас вокруг него было и не так много. Пожалуй, этому аргументу, чтобы таки выйти на улицу, можно было присвоить почетное второе место. Он никогда не был  человеколюбом, ровно так же, как и человеконенавистником. Просто огромное количество дураков, потерявших все силы и способность мыслить отличным от стада образом. Нет, просто они были ему несколько безразличны и отношение к различным представителями homo sapiens было просто нейтральным. Скажем так, что приходилось  сосуществовать рядом с ними, поэтому стоило  как-то подстраиваться.  Вокруг – кладбище надежд и торжество людей-невежд. Но, не смотря на все подобного рода мысли об этом, он отлично понимал, что сам, собственно, является чем то подобным, просто с небольшой вариацией в виде клыков и долголетия,  но это далеко не все, что ему нужно было для гордости, так что особо сильно выпендриваться все таки не стоило.  Правда, не известно было, что лучше, быть таким же и жить спокойно, или понимать чуть больше, или же наоборот заблуждаться, и в этих мыслях «вариться» постоянно.
Пронесся легкий ветерок, достаточно прохладный, чуть взъерошив  светлые волосы, Моц на это ответил легкой отсутствующей улыбкой. Сегодня все-таки было достаточно прохладно, и одет он был соответствующе. Сейчас на нем было длинное, в пол, черное пальто, воротничок которого был поднят, дабы избежать неприятного ощущения дующего в шею ветра, так сказать. Полы его развивались на ветру, ибо пальто было расстегнуто. Так можно было рассмотреть, в чем он одет. Это были черного цвета брюки, заправленные в блестящие и идеально начищенные сапоги, сверху красовалась белая рубашка с воротником-стойкой и жилет, так же был повязан шарф темно-синего цвета. Руки были спрятаны в карманы пальто. Антонио шел не спеша, оглядывая все вокруг – и проходящих людей, и здание колледжа – все, что попадалось на пути. А что, вполне возможно, что сегодня он встретит что-нибудь интересное.